Многие века в индийском храме стояла священная статуя Бога Луны, во лбу которой сверкал желтым цветом красивейший алмаз. По древней легенде, если драгоценный камень покинет обитель, он принесет своему владельцу несчастья. Статую с драгоценной святыней охраняли жрецы-брамины. Но при нападении на храм британских военных, алмаз исчез со лба Бога Луны.
Завладел драгоценностью английский полковник Гернкастль, который решил вручить ее своей родственнице Рэчель Вериндер на совершеннолетие.
В день рождения Рэчель, в ее фамильном поместье среди собравшихся гостей появился молодой человек Фрэнклин Блэк, вручил девушке необычайной красоты камень, завещанный ей Гернкастлем, и рассказал просьбу полковника раздробить алмаз на несколько мелких бриллиантов. Один из гостей слышал историю этого древнего камня и непрекращающиеся поиски его индусами. Путешественник согласился с мнением Гернкастля, что алмаз нужно расколоть, иначе его владелец может погибнуть. Но Рэчель отказалась портить алмаз.
Фрэнклин увлекся веселой обаятельной девушкой и понял, что влюбился, но ему кажется, что Рэчель больше симпатизирует кузену Годфри. Празднование дня рождения продолжилось и во время беседы Фрэнклин поссорился с присутствовавшим на празднике доктором Канди, вступив с ним в спор по поводу предназначения медицины. После обеда гостям предложили посмотреть цирковое выступления, но никто не обратил внимание, что артисты, показывающие фокусы, являются индусами.
На следующее утро обнаружилось, что алмаз исчез. Фрэнклин вызвал полицейских, но им не удалось ничего выяснить и тогда молодой человек обратился к услугам частного детектива Каффа. Сыщик нашел следы размытой краски на двери, за которой хранился камень, решил, что вор испачкал свою одежду и направил свои поиски в этом направлении. Кафф заметил, что Рэчель вела себя очень нервно и истерично, с Фрэнклином общалась сухо и неохотно, и детективу показалось, что девушка знает, кто замешан в исчезновении камня. Продолжая расследование, внимание Каффа привлекла одна из горничных Розанна. Он выяснил, что в прошлом служанка была осуждена, а сейчас безответно влюбилась в Фрэнклина. Выяснить что-либо у горничной детективу не удалось, девушка погибла в трясине зыбучих песков. Детектив вынужден был завершить неудачное расследование, но уезжая, он был уверен: Рэчель знает похитителя драгоценной вещи, и история лунного камня еще не закончена.
Волнуясь за здоровье дочери, расстроенной произошедшими событиями, ее мать увезла Рэчель в столицу, надеясь, что среди городской жизни девушка восстановится. Окружение Рэчель продолжало сплетничать об украденном алмазе и многие члены общества считали, что кузен Годфри приложил к этому событию руку. Однако Рэчель жестко обрывала все разговоры.
Когда Годфри сделал Рэчель предложение руки и сердца, девушка решила согласиться, но в этот момент скоропостижно умерла ее мать и Рэчель расторгла помолвку.
Фрэнклину не давал покоя исчезнувший алмаз, и он вернулся в поместье, чтобы продолжить поиски пропавшего камня. Подруга служанки Розанны передала молодому человеку предсмертную записку от горничной, в котором она сообщила, что драгоценность забрал именно он, Фрэнклин Блэк. Придя в себя от прочитанного, юноша решил разузнать все подробности странной пропажи.
Он поехал к Рэчель и настоял на разговоре с девушкой. Рэчель рассказала Фрэнклину, что в ту ночь она видела, как он забрал камень. Юноша сильно расстроился, но принял твердое решение узнать всю правду.
Фрэнклин поехал с визитом к доктору Канди и застал его смертельно больным. Помощник доктора раскрыл юноше тайну: в тот вечер доктор подсыпал ему в напиток сильное лекарство, которое спровоцировало у Фрэнклина приступ лунатизма. Канди таким образом подшутил над своим обидчиком. Многое стало для Фрэнклина понятным и Рэчель обрадовалась невиновности юноши, но где находится алмаз так и осталось неизвестным.
Блэк снова обратился с детективу Каффу и вместе они возобновили поиски. Однажды расследование привело их к человеку, остановившемуся в пригородной гостинице. Понявшись к нему в номер, следопыты обнаружили его мертвым. Когда же Кафф снял с мужчины искусственные волосы и отклеил имитацию бороды, стало ясно, что перед ними Годфри. Оказалось, что Фрэнклин, находясь в бессознательном состоянии, передал камень кузену Рэчель, а тот присвоил его себе, поскольку сильно нуждался в деньгах. Спустя время Годфри уничтожили индусы с целью вернуть их святую вещь в храм.
Рэчель и Фрэнклин не стали более прятать своих чувству друг к другу и вступили в брак. В один из вечеров они получили письмо от путешественника, посетившего индийский полуостров. В письме рассказывалось о посещении им древнего храма, в котором расположена статуя Бога Луны с сияющим во лбу ярким алмазом.
Картинка или рисунок Коллинз - Лунный камень
Другие пересказы и отзывы для читательского дневника
- Краткое содержание Лермонтов Княжна Мери (глава из рассказа Герой нашего времени)
Печорин – красивый, породистый молодой человек, но уже с большим опытом. Он уже не молоденький парень, а достаточно взрослый мужчина. Печорин отправляется в Пятигорск, так как это место славиться своими лечебницами, и очень целебными водами
- Краткое содержание Гнездо глухаря Розов
В столице живет обычная советская семья. Отец семейства, Степан Алексеевич Судаков, работает чиновником в крупном ведомстве. Жена Наталья Гавриловна занимается домашним хозяйством. Младший сын Пров
- Краткое содержание Андерсен Соловей
История произошла в китайском дворце, который находился в чудном месте прекрасного сада и различными удивительными цветами. За садом простирался лес. И рядом с морским берегом жил соловей
- Краткое содержание Мальчик у Христа на елке Достоевского
Автор описывает маленького мальчишку лет шести, проснувшегося в канун рождества в сыром подвале, дрожащего от холода. Рядом лежит его умершая мать, покрутившись около нее и делая безуспешные попытки разбудить ее, изнывая от голода и скуки
- Краткое содержание Астафьев Фотография, на которой меня нет
В деревню приезжает фотограф, все школьники мечтают попасть на общую фотографию. Главный герой Витя и его друг Санька обиделись, что их собираются посадить в конце и убежали на увал кататься на санках. Витя заболел и не смог сфотографироваться
ЛУННЫЙ КАМЕНЬ
СОЧ. ВИЛЬКИ КОЛЛИНЗА
ПЕРЕВОДЪ СЪ АНГЛІЙСКАГО
ПРОЛОГЪ. ШТУРМЪ СЕРИНГАПАТАМА. (1799 г.)
Извлеченіе изъ фамильныхъ бумагъ. I.Строки эти, написанныя мною въ Индіи, обращены къ моимъ роднымъ въ Англіи, которымъ я желаю объяснить причины, побудившія меня отказать въ дружескомъ пожатіи рука двоюродному брату моему, Джону Гернкаслю. Молчаніе, которое я до сихъ поръ хранилъ объ этомъ обстоятельствѣ, вызвало превратныя толкованія со стороны членовъ моего семейства, добрымъ мнѣніемъ которыхъ я дорожу. И потому прошу ихъ воздержаться отъ окончательнаго приговора до выслушанія моего разказа и вѣрить моему честному слову, что все, о чемъ собираюсь я говорить здѣсь, есть точная, и строгая истина.
Тайный раздоръ между мною и моимъ двоюроднымъ братомъ возникъ еще во время великой международной борьбы, въ которой участвовали мы оба, во время штурма Серингапатама, предпринятаго 4-го мая 1799 года, подъ предводительствомъ генерала Берда.
Для удобнѣйшаго разъясненія послѣдующихъ обстоятельствъ, мнѣ необходимо возвратиться къ тому періоду времени, который предшествовалъ осадѣ, и къ ходившимъ въ нашемъ лагерѣ разказамъ о грудахъ золота и драгоцѣнныхъ камней, хранившихся въ Серингапатамскомъ дворцѣ.
II.Самый фантастическій изъ этихъ разказовъ относился къ желтому алмазу, знаменитому въ отечественныхъ лѣтописяхъ Индіи. По сохранившимся о немъ преданіямъ, онъ украшалъ нѣкогда чело четверорукаго индѣйскаго божества, олицетворявшаго собою мѣсяцъ. Частію вслѣдствіе своего особеннаго цвѣта, частію же вслѣдствіе господствовавшаго предразсудка, будто этотъ камень ощущаетъ на себѣ вліяніе украшаемаго имъ божества, свѣтлѣя во время полнолунія и тускнѣя во время ущерба, ему дано было названіе, которымъ и до сихъ поръ еще именуется онъ въ Индіи, названіе Луннаго камня. Подобный же предразсудокъ, говорятъ, существовалъ нѣкогда въ Греціи и Римѣ; съ тою только разницей, что онъ относился не къ алмазу, украшавшему какое-либо божество (какъ это было въ Индіи), но къ полупрозрачному камню низшаго разряда, подверженному также вліяніямъ луны и также получившему отъ вся свое названіе, подъ которымъ онъ и до сихъ поръ извѣстенъ новѣйшимъ минералогамъ.
Приключенія желтаго алмаза начинаются съ одиннадцатаго столѣтія христіанской эры.
Въ это время одинъ изъ магометанскихъ завоевателей, Махмудъ Гизни, вторгся въ Индію, овладѣлъ священнымъ городомъ Сомнаутомъ и разграбилъ сокровища находившагося въ немъ знаменитаго храма, который въ продолженіе нѣсколькихъ столѣтій привлекалъ цѣлыя толпы индѣйскихъ богомольцевъ и считался чудомъ всего Востока.
Изъ всѣхъ божествъ, которымъ поклонялась въ этомъ храмѣ, одинъ богъ Луны не подвергся хищничеству магометанскихъ побѣдителей. Охраняемый тремя браминами, неприкосновенный кумиръ, съ украшавшимъ его желтымъ алмазомъ, былъ перенесенъ ночью во второй священный городъ Индусовъ - Бенаресъ.
Здѣсь, въ новомъ святилищѣ, въ залѣ инкрустованной драгоцѣнными каменьями, подъ кровлей, опиравшеюся на золотыя колонны, богъ Луны сталъ опять предметомъ ревностныхъ поклоненій своихъ приверженцевъ. Въ ночь, когда святилище было совершенно окончено, Вишну-зиждитель явился во снѣ тремъ браминамъ.
Онъ дунулъ своимъ божественнымъ дыханіемъ на алмазъ, украшавшій чело бога Луны, а брамины пали ницъ, закрывъ свои лица одеждой. Божество повелѣло, чтобы впредь до окончанія вѣковъ Лунный камень былъ поочередно охраняемъ днемъ и ночью тремя жрецами, и брамины преклонились предъ его велѣніемъ. Божество грозило также всевозможными бѣдствіями не только тому дерзновенному, который осмѣлится похитить священную драгоцѣнность, но и всѣмъ его потомкамъ, которымъ алмазъ достанется по наслѣдству. По распоряженію браминовъ, эти пророческія слова были написаны золотыми буквами на вратахъ святилища.
Вѣка и поколѣнія смѣняли другъ друга, а преемники трехъ браминовъ не переставали денно и нощно охранять свою драгоцѣнность. Вѣка проходили за вѣками, и наконецъ, въ началѣ восьмнадцатаго столѣтія христіанской эры, на Монгольскомъ престолѣ воцарился Аурунгзебъ. По его повелѣнію, храмы поклонниковъ Брамы снова преданы были грабежу и раззоренію. Святилище четверорукаго бога осквернено было умерщвленіемъ въ немъ священныхъ животныхъ; изваянія идоловъ были разбиты въ прахъ, а Лунный камень былъ похищенъ однимъ изъ военачальниковъ Аурунгзеба.
Не будучи въ состояніи возвратить свое потерянное сокровище вооруженною силой, три жреца продолжали тайно слѣдить за нимъ переодѣтые. Новыя поколѣнія являлись на смѣну старымъ; воинъ свершившій святотатство погибъ ужасною смертью; Лунный камень (вмѣстѣ съ изреченнымъ проклятіемъ) переходилъ отъ одного беззаконнаго магометанина къ другому; но не взирая на всѣ случайности и перемѣны, преемники трехъ жрецовъ-блюстителей неусыпно охраняли свое сокровище въ ожиданіи того дня, когда, по волѣ Вишну-зиждителя, оно должно было снова перейдти въ ихъ руки. Такъ протекло восьмнадцатое столѣтіе, и въ послѣдніе годы его алмазъ достался серингапатамскому султану Типпо, который велѣлъ оправить его въ рукоятку своего кинжала и беречь въ числѣ избраннѣйшихъ драгоцѣнностей своей оружейной палаты. Но и тамъ, въ самомъ дворцѣ султана. Три жреца-блюстителя не переставали тайно охранять алмазъ. Въ числѣ служащихъ при дворѣ Типпо находились три иностранца, которые пріобрѣли особенное довѣріе своего властелина искреннимъ, а можетъ-быть и притворнымъ, сочувствіемъ догматамъ магометанской вѣры. На нихъ-то молва и указывала, какъ на переодѣтыхъ жрецовъ.
III.Такова была фантастическая легенда ходившая въ нашемъ лагерѣ. Ни на кого изъ насъ не произвела она такого впечатлѣнія какъ на моего двоюроднаго брата, который охотно вѣрилъ всему сверхъестественному. Наканунѣ штурма Серингапатама, онъ повздорилъ со мной и со всѣми, кто только надѣлъ въ этомъ разказѣ одинъ пустой вымыселъ. Поднялся глупѣйшій споръ, и несчастный характеръ Гернкасля выказался во всей силѣ. Со свойственною ему хвастливостью, онъ объявилъ, что если англійской арміи удастся взять городъ, то мы увидимъ этотъ брилліантъ на его пальцѣ. Громкій взрывъ смѣха привѣтствовалъ эту выходку, но этимъ, какъ мы полагали, она и должна была окончиться.
Теперь не угодно ли вамъ перенестись со мною ко дню осады.
Съ самаго начала штурма мы были разлучены съ моимъ двоюроднымъ братомъ. Я не видалъ его ни во время переправы черезъ бродъ, ни при водруженіи англійскаго знамени въ первомъ проломѣ, ни при переходѣ чрезъ лежавшій за бастіономъ ровъ, ни при вступленіи въ самый городъ, гдѣ каждый шагъ доставался намъ съ бою. Я встрѣтился съ Гернкаслемъ только въ сумеркахъ, послѣ того какъ самъ генералъ Бердъ отыскалъ подъ кучей убитыхъ трупъ Типпо.
Насъ обоихъ прикомандировали къ отряду, посланному по приказанію генерала для прекращенія грабежа и безпорядковъ, послѣдовавшихъ за нашею побѣдой. Фурштадтскіе солдаты предавались жалкой невоздержности; а что еще хуже, она отыскали ходъ въ дворцовыя кладовыя и стали грабить золото и драгоцѣнныя каменья. Мы сошлись съ братомъ на дворѣ, окружавшемъ кладовыя, съ цѣлью водворить между нашими солдатами законную дисциплину; но я не могъ не замѣтить при этомъ, что пылкій нравъ его, доведенный до высочайшаго раздраженія выдержанною нами рѣзней, дѣлалъ его неспособнымъ къ выполненію этой обязанности.
Въ кладовыхъ было волненіе и безпорядокъ, но ни малѣйшаго насилія. Люди (если могу такъ выразиться) позорили себя въ самомъ веселомъ настроеніи духа. Со всѣхъ сторонъ раздавалась грубыя шутки и поговорки, а исторія объ алмазѣ неожиданно возникла въ формѣ злѣйшей насмѣшки. «У кого Лунный камень? Кто нашелъ Лунный камень?» кричали грабители, и разгромъ усиливался еще съ большимъ ожесточеніемъ. Напрасно пытаясь водворитъ порядокъ, я вдругъ услыхалъ страшный крикъ на другомъ концѣ двора и бросался туда, чтобы предупредить какой-нибудь новый взрывъ.
На порогѣ, у самаго входа въ какую-то дверь, лежали два убитые Индѣйца (которыхъ по одеждѣ можно было принять за дворцовыхъ чиновниковъ).
Раздавшійся вслѣдъ затѣмъ крикъ изнутри комнаты, очевидно служившей мѣстомъ для храненія оружія, заставалъ меня поспѣшать туда. Въ эту минуту третій Индѣецъ, смертельно раненый, падалъ къ ногамъ человѣка, стоявшаго ко мнѣ спиной. Но въ то время какъ я входилъ, онъ повернулся, и я увидалъ предъ собой Джона Гернкасля съ факеломъ въ одной рукѣ и окровавленнымъ кинжаломъ въ другой. Камень, вправленный въ рукоятку кинжала, ярко сверкнулъ мнѣ въ глаза, озаренный пламенемъ. Умирающій Индѣецъ опустился на колѣна, и указывая на кинжалъ, находившійся въ рукѣ Гернкасля, проговорилъ на своемъ родномъ языкѣ слѣдующія слова: «Лунный камень будетъ отомщенъ на тебѣ и на твоихъ потомкахъ!» Сказавъ это, онъ мертвый упалъ на землю.
Первая глава из новой книги А. Владимировича, посвященной истории создания популярного романа Уилки Коллинза «Лунный камень».
Фрагменты из книги
Глава первая. О первых приключениях и злоключениях на английской земле легендарного алмаза, прозванного Кохинур
Впервые писатель и алмаз встретились на Всемирной выставке 1851 года.
Едва драгоценный камень прибыл из Индии, королева Виктория распорядилась выставить сей символ победы над непокорными индусами на всеобщее обозрение - так же, как это делали римляне две тысячи лет назад.
Его путь в Англию сопровождался бесчисленными приключениями, о которых я обязательно расскажу. Получив сообщение о прибытии Кохинура, или «Горы Света», королева словно стряхнула напряжение последних месяцев ожидания и несколько дней пребывала в приподнятом настроении. Как она отметила в своем дневнике: «Этот день - один из величайших и самых славных в нашей жизни… это день, когда мое сердце наполняется благодарностью…». Но с приближением первого мая - даты открытия выставки, на которой планировалось экспонировать алмаз, напряжение вернулось. Придворные даже поговаривали, что первый майский день стал самым ожидаемым событием за все время правления Виктории. Сама монархиня, как и большинство ее приближенных, невольно испытывали волнение от одной лишь мысли об этом: «Кохинур и другие сокровища должны были быть представлены всему миру».
Предполагалось, что «Великая выставка» или, если точнее, «Великая выставка промышленных работ всех народов» станет величайшей на свете. Именно так сформулировал свою задачу Роберт Пил, глава консервативной партии и серый кардинал английской политики, курировавший проект. Виктория вместе с супругом принцем Альбертом не просто безгранично доверяли ему: они очень любили этого неутомимого человека, строителя фантастических планов и выдающегося реформатора. Но незадолго до начала организационных работ любимец монаршей особы скончался, упав с норовистой лошади. Королевская чета единодушно решила, что от замысла Пила нельзя отказываться, несмотря на траур, его нужно воплотить в жизнь. «Великой выставке» надлежало стать витриной для лучших образчиков культуры и промышленности со всего мира.
Незадолго до трагического происшествия к организации выставочного мероприятия подключился принц-консорт, преодолевая все препоны британской бюрократии для его проведения. Альберт «был натурой деятельной. Он открывал музеи, закладывал первый камень в фундаменты строившихся больниц, председательствовал на заседаниях сельскохозяйственных обществ, участвовал в ученых собраниях».
Именно супруг королевы сумел добиться того, чтобы место реализации проекта перенесли из пригорода в самое сердце британской столицы - в Гайд-парк. Он также надеялся, что успех предприятия позволит ему стать популярным и получить признание среди англичан. Принц являлся выходцем из Саксен-Кобургского герцогства - крошечной и нищей страны на территории Германии, которое по размерам уступало самому маленькому английскому графству. К тому же Альберт был протестантом и подданным Германии, а потому большинство британцев относилось к его королевскому высочеству с нескрываемым презрением. Например, парламентарии, желая наглядно продемонстрировать принцу-консорту свое «фи», назначили ему выплату в тридцать тысяч фунтов, хотя все предыдущие монаршие супруги получали пятьдесят тысяч, а сама Виктория - в тринадцать раз больше.
Во дворце, где жили молодожены, его положение было и вовсе невыносимым. Здесь всем заправляла гувернантка королевы - Луиза Лецен, которая всячески унижала мужа Виктории, за что последний прозвал ее «домашним драконом» и пытался всеми силами лишить влияния. Именно Альберту удалось навести порядок в дворцовом хозяйстве, где творилась полная неразбериха. Например, окна во дворце мыли два разных ведомства: одно с внутренней стороны, другое - с внешней. Также дотошный саксонский принц обнаружил, что, согласно документам, в некую «красную гостиную» дворца ежедневно поставляется до полбочки отборного вина. Оказывается, во времена короля Георга III в этом помещении отдыхали офицеры королевской охраны и скрашивали обильными возлияниями тяготы службы. После смерти Георга III еще на протяжении двадцати пяти лет туда продолжали поставлять дорогое вино, где им с удовольствием баловались слуги. Поэтому «Великая выставка» стала для Альберта шансом доказать новой родине свою значимость, и он с радостью взял в свои руки проект Пила.
Выставка должна была проходить в «Хрустальном дворце» - так лондонцы окрестили огромное здание из стекла и металла, построенное специально для этого грандиозного мероприятия. Под сводами «Хрустального дворца», размерами 563 метра в длину и почти 125 метров в ширину, размещалось пространство размером в 70 квадратных километров, на котором разместились 13 тысяч предметов и экспонатов со всего мира. Среди совершенно уникальных диковин были экспонаты не только из Великобритании и ее колоний, но и действительно необычные предметы из самых разных стран. Выставлялись даже каменные мозаичные стол и шкаф работы Петергофской гранильной фабрики, о чем гласила специальная запись в журнале. Но, так сказать, «гвоздем» выставки стала возможность лицезреть редкий драгоценный камень - алмаз Кохинур.
Территория была разбита на галереи, отходившие от центрального бульвара и отгороженные деревьями, фонтанами и скульптурами от многочисленных площадок с экспонатами. «Хрустальный дворец» напоминал своего рода город с улицами, площадями и памятниками. Строительство невероятного по размерам павильона и шумиха прессы вызвали необычайное оживление далеко за пределами столицы. Большинство лондонцев и жителей острова мечтали посетить это чудо света. И, действительно, за пять с половиной месяцев на выставке побывали шесть миллионов человек, главным образом британцев: цифра для своего времени невероятная, ведь шесть миллионов - это треть всего населения тогдашней Великобритании.
Вот как описывает удивительное мероприятие наш соотечественник, Федор Михайлович Достоевский, посетивший Лондон летом 1862 года и видевший «Хрустальный дворец» воочию:
Да, выставка поразительна. Вы чувствуете страшную силу, которая соединила тут всех этих бесчисленных людей, пришедших со всего мира в единое стадо; вы сознаете исполинскую мысль, вы чувствуете, что тут что-то уже достигнуто, что тут победа торжества. Вы даже как будто начинаете бояться чего-то. Как бы вы ни были независимы, но вам отчего-то становится страшно. «Уж не это ли, в самом деле, достигнутый идеал? - думаете вы. - Не конец ли тут? Не это ли уж, и в самом деле, «едино стадо». Не придется ли принять это, и в самом деле, за полную правду и занеметь окончательно?» Все это так торжественно, победно и гордо, что вам начинает дух теснить. Вы смотрите на эти сотни тысяч и на эти миллионы людей, покорно текущих сюда со всего земного мира, людей, пришедших с одной мыслью, тихо, упорно и молча толпящихся в этом колоссальном дворце, и вы чувствуете, что тут что-то окончательное совершилось, совершилось и закончилось. Это какая-то библейская картина, что-то о Вавилоне, какое-то пророчество из Апокалипсиса, воочию совершающееся.
Об успехе выставки говорит тот факт, что уже в первый день работы «Таймс», обычно здравая и уравновешенная газета, не смогла сдержаться и выпустила сатирическую статью, описывающую небывалое событие:
«Никогда прежде в памяти человечества в одном месте не собиралось такое количество людей. Великие битвы и переселение народов нельзя сравнить с той армией, которая 1-го мая толпилась на улицах Лондона…». Не могли газетчики не упомянуть и главный экспонат, пусть пока только метафорически, ведь алмаз до этого момента видели лишь единицы: «… пылающая арка из прозрачного стекла с раскаленным солнцем, пылающим на полированных гранях и стенках, словно сам Кохинур».
Публика, непременно желающая все увидеть в первый же день, стала собираться еще до восхода солнца. А уже к завтраку очереди превратились в толпу. Все улицы, окружающие Гайд-парк, оказались запружены лондонцами. Тысячи людей ожидали своей возможности зайти в «Хрустальный дворец», хотя открытие было назначено на полдень. Газетчики иронизировали: «Если вы, как цивилизованный человек, в восемь утра поспешите на Стрэнд или Холборн с намерением посетить это шоу, издалека завидев происходящее, вынуждены будете повернуть назад от одной мысли, что бесполезно идти туда, где до тебя собрался весь мир».
Аристократов уведомили, что выставку посетит королева, и они явились в лучших нарядах, но были вынуждены оставить свои кареты и экипажи на прилегающих улицах и встать в одну очередь с простолюдинами.
Ближе к полудню сквозь лондонскую морось и вечные облака пробились лучи солнца, и, словно подгадав момент, издалека раздались трубные выкрики королевских стражей: «Боже, храни королеву!». Шотландские гвардейцы безжалостно раздвигали толпу, и королевская карета подкатила к самым дверям «Хрустального дворца». «Переполненная эмоциями» Виктория вышла и, не мешкая, объявила выставку открытой.
Едва прозвучало объявление, даже усиленный полицейский кордон не смог сдержать первую волну посетителей. Самые нетерпеливые помчались вперед, желая увидеть чудесный алмаз. Самоцвет был помещен в сейф из стекла с высочайшей степенью защиты, максимально доступной для того времени. Он лежал на бархатной подушке внутри стеклянного куба, за прутьями золотой решетки, напоминая о том, что Британская империя может взять любую драгоценность в любой части земного шара, словно личную собственность, и демонстрировать власть в своей столице.
Уже к концу первого выставочного дня стало ясно, что с камнем что-то не так. Недовольство посетителей, сумевших пробиться и взглянуть на экспонат, лучше всего выразили «Иллюстрированные лондонские новости»:
«Бриллианты - это, как правило, бесцветные камни, а лучшие их представители совершенно лишены пятен или дефектов и напоминают капли чистой воды. Кохинур совсем не подходит для иллюстрации чистоты и блеска, а потому разочарует многих, кто с таким нетерпением желает его увидеть».
Камень выглядел неприглядно в своей позолоченной клетке. Посетители лицезрели яркие прутья решетки, темный бархат, а вместо алмаза - лишь желтоватые пятна. Сумрачная лондонская погода словно не желала порадовать посетителей, а если солнечные лучи все же проникали внутрь «Хрустального дворца», то за блеском золотых прутьев решетки и бархатной ткани самоцвет и вовсе становился невидимым. Обеспокоенный слухами принц Альберт немедленно распорядился разместить внутри клетки газовые лампы, чтобы камень можно было хотя бы разглядеть.
Негативные отзывы продолжали множиться, слухи ползли по городу, и его королевское высочество повелел соорудить отдельное помещение для Кохинура. Четырнадцатого июня публике представили новую экспозицию, на открытие которой прибыли королева Виктория, принц Альберт и два их старших сына. Теперь алмаз поместили в отдельную комнату из деревянных панелей, блокирующих естественный свет, проникавший в «Хрустальный дворец» через стеклянную крышу. Многочисленные газовые лампы и зеркала, расположенные под определенным углом, представляли самоцвет наилучшим образом. Темно-красный бархат, на котором он раньше располагался, сменила бархатная ткань столь яркого цвета, что репортеры расходились в оценке - сохранились описания от ядовито-розового до фиолетового.
Ни один другой экспонат выставки не удостоился такого пристального внимания королевских организаторов. Эти усилия не прошли даром, пресса отмечала:
Одна из самых необычных метаморфоз - это изменение, которое произошло с алмазом Кохинур. Сомнения относительно его ценности и подлинности и невозможность удостовериться в его блеске при ярком свете дня привели к обволакиванию клетки и ее содержимого в массивные складки алой драпировки и демонстрации его великолепия в искусственном освещении. Алмаз прекрасно выдержал испытание и полностью оправдал свои характеристики… Трудности с получением доступа к комнате, в которой он размещен, не намного меньше тех, с которыми столкнулся Аладдин во время своего посещения алмазного сада. Все это возрождает то притяжение и очарование знаменитой драгоценности.
Ажиотаж вокруг ограниченности доступа вернул камню казалось бы утраченную ауру таинственности. А газеты вспомнили о его экзотическом происхождении и продолжили наперебой пересказывать легенды и слухи о необычном экспонате.
Дополнительную рекламу Кохинуру обеспечила особая охранная система, созданная Джеремией Чаббом. Сегодня мало кому известно имя человека, придумавшего современный замок, на который запирается большинство наших квартир - сувальдный, открывающийся ключом с зубцами и бороздками. Эта конструкция была невероятно популярна во второй половине XIX века, тогда считалось, что ее, в отличие от других, невозможно вскрыть. Так, по крайней мере, считает Шерлок Холмс: Артур Конан Дойл в своих рассказах упоминает о замке Чабба как о таком, который «невозможно взломать».
Для алмаза Джеремия изобрел особую конструкцию безопасного замка. Она стала его лучшей работой. Устройство реагировало на простое прикосновение к внутреннему стеклянному кубу - самоцвет мгновенно скрывался в потайном отделении внутри деревянной подставки и проскальзывал по специальному каналу в сейф, вмонтированный где-то глубоко под землей.
Когда иссякли первые восторженные впечатления, публика снова начала выказывать недовольство. Газовые лампы, сжигающие кислород в изолированном помещении, бесконечный поток посетителей и тяжелая ткань превратили место, где выставлялся алмаз, в баню. С завидной регулярностью желающие увидеть сокровище падали в обморок, и пресса, словно маленький ребенок, раздираемый противоположными желаниями, вновь набросилась на Кохинур:
Кажется, что в этом драгоценном камне есть нечто противоречивое: чем больше он блестит, тем меньше он склонен демонстрировать свое великолепие. Те, кто в субботу испытал соблазн измерить на себе удушающую жару алмазной пещеры с температурой 83 или 84 (примерно 28-29 градусов по Цельсию), ни в коем случае не были удовлетворены его внешним видом…
Когда одиннадцатого октября выставка закрылась, казалось, все выдохнули с облегчением, а газеты больше писали о трудностях работы дежуривших у клетки с Кохинуром полицейских, вынужденных терпеть бесконечные испытания. Алмаз, избавленный от унизительного публичного внимания, наконец отправился в хранилище.
Принц Альберт, весьма чувствительно отнесшийся к этой неудаче, собрал лучших ювелиров и ученых и пожелал услышать дельный совет, как улучшить внешний вид камня.
Словно приговор вынес свой вердикт физик сэр Дэйвид Брюстер, известный как «отец современной экспериментальной оптики», изобретатель калейдоскопа и специалист в области анализа минералов и физики света. Он заявил, что по центру Кохинура расположены желтые пятнышки, которые мешают ему преломлять свет. А значит, камень следует подвергнуть процессу огранки, в результате которой потеряется большая часть его веса. Но Брюстер предостерег, что подобная операция может привести к расколу самоцвета на мелкие кристаллы.
Против этого предложения выступили потомственные ювелиры из уважаемой семьи Гэррард. Присутствовавшие там голландские мастера были одними из самых известных специалистов в своей области. Они ознакомились с выводами Брюстера, но заверили принца и королеву, что, благодаря огранке, смогут придать алмазу неповторимый блеск, а также сохранят его размеры. У Альберта и Виктории не оставалось сомнений, кому доверить ответственную процедуру.
Для работы над камнем была сконструирована специально оборудованная мастерская. Уже в ней были сооружены паровые двигатели, приводившие в движение привезенные из Голландии шлифовальные станки. Вместе с оборудованием в Англию из Амстердама прибыли два лучших огранщика.
А вокруг мастерской собралась толпа зевак. Любопытствующие первую неделю, словно бесплатный патруль, дежурили у здания, прислушиваясь к стукам и гудению, доносившимся изнутри, поскольку сам рабочий процесс не был виден. Но ювелиры пока только настраивали точильные и шлифовальные станки и ломали голову над проблемой, как сделать первый надрез и не раздробить при этом минерал на мелкие кристаллы, чтобы не сбылось «предсказание» Брюстера.
16 июля 1852 года под усиленной охраной Кохинур был доставлен в мастерскую. А газеты продолжали подтрунивать над алмазом:
Драгоценный камень, ставший синонимом всемирной выставки 1851 года, которую в прошлом году посетило множество людей, которые смотрели на него, разочаровал своим тусклым сиянием… не оправдал ожидания от алмаза, прозванного «Гора Света», и высокопарных описаний, которые ему дали до этого, отчего многие зрители посчитали это несправедливым.
Любопытство зевак было вознаграждено на следующий день, семнадцатого июля, когда к мастерской прибыл «железный герцог», победитель Наполеона, Артур Уэллсли, герцог Веллингтон. Именно народному любимцу доверили сделать первый надрез на алмазе.
Голландские ювелиры, уже несколько недель ломавшие голову над вопросом, как не раздробить камень, в итоге поместили его в свинцовую оболочку, оставив открытым лишь один выступающий угол.
Веллингтону вменялось просто положить Кохинур на шлифовальное колесо, вращающееся с неимоверной скоростью. Так был сделан первый надрез. Раздался невероятный шум, но минерал выдержал испытание и остался целым. Выполнив свой долг, герцог вышел из мастерской, под неистовые крики толпы вскочил на белого коня и стремительно умчался прочь. Несмотря на все заслуги, он был очень скромным человеком и чурался публичных триумфов.
Дни шли за днями, проходили недели, но голландские ювелиры продолжали колдовать над камнем. Толпа перед мастерской постепенно растаяла, все ждали финального результата. Веллингтон не был первой жертвой легендарного Кохинура, он не успел увидеть бриллиант. «Железный герцог» умер 14 сентября 1852 года, а процесс огранки самоцвета завершился спустя пару дней после его смерти - опять-таки, не первое совпадение, связанное с «проклятием алмаза».
О завершении работы над камнем королева узнала из счета, который ей прислали члены семейства Гэррард. Они попросили вознаграждение в восемь тысяч фунтов стерлингов - весьма солидную по тем временам сумму, ведь в пересчете на современный курс это более миллиона фунтов. Виктория сразу же оплатила счет, здесь никаких проблем не возникло, но затем наступило время неожиданностей.
Несмотря на все заверения и гарантии уважаемых ювелиров, размер алмаза уменьшился, и весьма существенно. Он потерял больше половины своего прежнего объема. Первоначально он измерялся в 190,3 (современных) карата, а теперь он был всего лишь 105,6 карата и легко умещался на ладони одной руки.
Принц Альберт приготовился к «буре критики» и с удивлением обнаружил, что лишь отдельные газеты отметились недовольным бурчанием, общество же было словно заворожено новым видом драгоценного камня.
Обычно ювелиры при огранке делают тридцать три грани сверху и двадцать пять в нижней части. Гэррарды придали Кохинуру идеальную симметрию - тридцать три грани сверху и снизу. Сияние алмаза было просто невероятным!
Казалось, после такой операции все неудачи закончились, проклятие камня снято. Во мгновение ока Кохинур стал необыкновенно популярным брендом. В его честь называли корабли, дома, домашних животных и скаковых лошадей. Отголосок этой популярности докатился и до наших дней - была основана фирма, изготавливавшая карандаши особой, алмазной, твердости, которые, если верить рекламным объявлениям, приносили удачу их владельцам во время экзаменов. Мы до сих пор покупаем карандаши этой фирмы, не задумываясь о том, что они носят название легендарного алмаза.
Пока в Англии Кохинур обретал новую, идеальную, форму, в Индии оставался ребенок, чья душа, казалось, навеки связана невидимой нитью с этим бриллиантом - что проявлялось во всех событиях его жизни. Он был формальным пленником английской короны, а на деле стал любимцем британской королевы и одним из самых экзотических и блестящих представителей королевского двора. Когда Кохинур лишали веса, индийского принца - по научению его христианских воспитанников - обращали в христианство. Кохинур менял внешний вид, а принц Дулип отказывался от всего индийского, обретая новый облик - английского джентльмена. Его обучали европейским манерам и прививали британские ценности. В итоге, он принял христианскую веру и отрекся от своего трона, страны, веры и народа. И, наконец, он так просился в Великобританию, словно это была не прихоть, а жизненно важная необходимость. Но, несмотря на отличное владение английским языком, безупречные манеры, махараджа Дулип Сингх не смог стать настоящим англичанином, идеальным воплощением идеи о превосходстве британской культуры над другими. Мотивы его необъяснимого желания попасть в Великобританию и готовность сделать для этого все мыслимое и немыслимое, преодолеть любые препятствия, оказались понятны лишь позднее, когда он попросил «свою королеву» вернуть ему Кохинур. Принц не мог пережить разлуки с алмазом, привязанным к его бицепсу с раннего детства, и обладателем коего он был с рождения, получив самоцвет от отца.
В магическую силу кристалла в цивилизованной Англии поверили не сразу. Поначалу камень лишь обрел статус самого известного алмаза в мире. Журналисты забыли, что на тот момент на свете существовали, по крайней мере, еще два сопоставимых по размерам алмаза - Дерианур, или «Море света», сегодня находящийся в Тегеране, и «Великий Могол», который, по мнению большинства, идентичен алмазу «Орлов», подаренному Екатерине II и венчающему скипетр российских императоров.
Вместе с притяжением, которое Кохинур оказывал на окружающих, начали проявляться негативные черты, связанные с проклятием, а именно: стали происходить события - загадочные и необъяснимые, которым на время находили рациональное объяснение, но, выстроенные в цепочку, все они указывали на то, что «Гора света» - не просто драгоценность. Казалось, Кохинур способен влиять на судьбы и распоряжаться жизнями людей, прикасающихся к нему. Может, именно поэтому королева Елизавета II предпочитает не брать самоцвет в руки, надевает корону, в которую вделан бриллиант, лишь раз в десятилетие, опасаясь не столько международных скандалов, сколько рассказов о «проклятии камня».
В 1855 году королева Виктория объявила о своих планах посетить Францию с государственным визитом. Это был первый больше чем за четыреста лет визит английской особы королевской крови. С момента, когда Бурбонов не просто свергли, а подвергли унижению публичной казни, отношения между Францией и Англией складывались непросто.
Ситуация еще более осложнилась после того, как одиннадцать лет Францией правил Наполеон Бонапарт, превратившийся за эти годы из военного диктатора в императора.
В декабре 1851 года Франция объявила о переходе от республиканской формы правления к монархической. Племянник Бонапарта, Наполеон III, не скрывал своей любви к Англии, и, вопреки здравому смыслу, часто принимал решения, мотивированные желанием понравиться королеве. Он вместе с женой посетил Лондон и умолял монархиню посетить Париж. В честь прибытия Виктории Версальский дворец украсили с такой роскошью, которой позавидовал бы любой Людовик. Наследница британской короны решилась на этот беспрецедентный шаг, пытаясь поддержать своего союзника по Крымской войне.
Она прибыла в Париж 18 августа 1855 года. На эту встречу пригласили 1200 гостей со всей Европы, представляющих сливки аристократии. Версальский дворец был окружен садом, в котором располагались четыре оркестра, точнее, один гигантский, разделенный на четыре группы. Музыкантов спрятали от любопытных взглядов за пышными кустами, а дирижировал ими знаменитый Иоганн Штраус.
Виктория попросила мужа самому принять решение относительно нарядов и украшений. Пока проходили рабочие встречи, ее деловые наряды не впечатлили утонченную парижскую элиту. Но в завершение поездки, двадцать пятого августа, должен был состояться большой бал. Здесь королева затмила всех, и вовсе не платьем: она впервые надела новую корону.
Белое атласное платье с вышитыми на нем золотыми цветами и контрастирующим синим поясом, переброшенным через плечо, выглядело безупречно, но только диадема приковывала всеобщее внимание. На протяжении двенадцати месяцев королевские ювелиры собирали новую корону из трех тысяч небольших бриллиантов, тщательная компоновка которых должна была подчеркнуть красоту легендарного алмаза, расположенного в передней части.
Кохинур вставили так, чтобы в случае необходимости его можно было снять и носить как брошь. Несмотря на тяжесть королевских украшений, Виктория вальсировала с императором Наполеоном III до самого утра.
Спустя шесть лет она навсегда отказалась от драгоценностей. После смерти любимого супруга монархиня ни разу не надевала бальные платья и броши. Она одевалась в черное и до смерти оставалась верна этой привычке. Единственным украшением, которое вдова позволяла прикрепить к своему поясу, был Кохинур.
Виктория верила в проклятие этого камня, а потому после смерти королевы, согласно завещанию, алмаз перешел по наследству не к ее сыну Эдуарду VII, новому императору Индии, а к невестке Александре. С той поры англичане верят, что без каких-либо последствий Кохинур могут носить только женщины.
Магия «Горы света» нашла отражение и в художественной литературе. Писатели наперебой бросились рассказывать о небывалых приключениях индийских алмазов. Самые известные из них? Во-первых, роман «Лотарь» экс-премьера Бенджамина Дизраэли, рассказывающий об удивительных приключениях сумки с алмазами, приобретенными у индийского махараджи. Затем «Лунный камень» и его многочисленных перепевы. Разумеется, очевидно, что в ларчике из Агры, среди высыпанных в Темзу драгоценностей, должны были находиться весьма крупные бриллианты, упомянутые в «Знаке четырех» основателем детектива Артуром Конаном Дойлом. Или вот в «Бриллиантах Юстаса» Энтони Троллоп не скрывает своего презрения к прозе Коллинза, рассказывая историю, удивительно похожую на ту, которую описал мастер сенсационного романа. Повести же Роберта Льюиса Стивенсона - «Клуб самоубийц» и «Бриллиант Раджи», объединенные на экране в советское время под названием «Приключения принца Флоризеля», совершенно очевидно вдохновлены не столько произведениями Дойла, сколько романом Коллинза.
Сегодня «Гора света» хранится в Тауэре, а посетители очень удивляются скромным размерам бриллианта. Согласно оценкам ювелиров, на данный момент он является 90-м алмазом по величине, но слава Кохинура не стала от этого меньше. Знаменитый камень по-прежнему желают получить обратно не только правительство Индии, но и Пакистан, Ирак, Афганистан, Китай и другие страны, претендующие на статус родины «самого известного алмаза в мире».
Удивительно, что в своих дневниках Уилки Коллинз почти не упоминает об алмазе. О посещении «Хрустального дворца» он рассказывает в своем письме матери, но о Кохинуре там нет ни слова. Магическое действие кристалла проявилось в его творчестве гораздо позже.
На момент знакомства с «Великой выставкой» он был начинающим юристом с амбициозной мечтой стать писателем.
Статьи других авторов о романе
Лунный камень
Первая, самая длинная и самая лучшая из современных английских детективных историй, - так охарактеризовал роман Уилки Коллинза Лунный камень другой классик английской литературы Томас Элиот. Элиот был большим поклонником английского детектива, а своим замечанием в очередной раз ткнул в бок бешено популярным историям о Шерлоке Холмсе, которые считал снобистскими и сухими. Но он был прав только отчасти. Лунный камень – действительно первый роман, в котором показана история расследования.
Коллинз стоит сюжет на принципах разработанных Эдгаром По, где подозрение падает на невиновного человека, а сыщик не столько расследует преступление, сколько восстанавливает несправедливость по отношению к беззащитным. Его основная задача исправить унизительное положение человека, которого подозревают в краже алмаза . Сыщик, нарисованный Коллинзом блестящий рассказчик, а его реплики словно жемчужины, на которые постоянно натыкаешься в рассказах о Шерлоке Холмсе, романах Агаты Кристи, ироничных произведениях Криспина и во многих других детективных романах XX века, Например, это пятно и пропажа алмаза - звенья одной и той же головоломки .
Что же касается замечания о его длине, то, вряд ли читатели, погрузившиеся в его атмосферу захотят изъять несколько страниц, чтобы побыстрее узнать концовку. А сегодня мы уже читали романы и побольше. Относительно же качества следует отмести любые категоричные оценки (худших или лучший), поскольку роман действительно хорош. Поэтому те, кто еще не прочитал, воспринимайте отзыв Элиота как своего рода рекламу и повод прочитать Лунный камень .
Теперь несколько слов о романе. Коллинз сочетает две удивительные вещи, кражу почти волшебного лунного камня и абсолютно реалистическое расследование. Автор не пытается ничего утаить от читателя, а посему все факты для расследования изложены уже в первых десяти главах. Но если бы все было так просто. Коллинз опять же блестяще использует такой литературный прием как отвлекающий маневр , сосредотачивая свое внимание то на одном герое, то на другом, а поскольку рассказчик он блестящий, история не дает читателю скучать. Блестящее исследование персонажей в полной мере иллюстрирует талант романиста.
Очень красиво реализуется тема иррационального, которое лежит буквально поверх логических выводов. Тема алмаза, привезенного из загадочной Индии, реагирующего на лунный свет, а потому остающегося недосягаемым для рационального мышления. Красота алмаза и перекликается с ужасом, который он навевает. Блеск, струившийся из него, походил на сияние полной луны. Когда вы смотрели на камень, его золотистая глубина притягивала ваши глаза к себе так, что вы не видели ничего другого. Глубина его казалась неизмеримой; этот камень, который вы могли держать между большим и указательным пальцами, казался бездонным, как само небо. Сначала он лежал на солнце; потом мы затворили ставни, и он засиял в темноте своим собственным лунным блеском . Вместе с этим Коллинз тут же излагает и строго научные факты. Простой уголь - так говорит один из героев (сегодня мы, конечно же, посмеемся над этим простым объяснением).
Роман Коллинза гордо стоит в одиночестве, поскольку от времени написания романа до начала детективного бума, прошло немало времени. Несмотря на хорошие продажи, критики не пожелали высказать в адрес автора восторженные отклики. Но время исправило эту ошибку…
Первый детектив
Навеянный болезнью, невеселыми размышлениями об окружающих его идеях и обстоятельствах, новый роман Уилки Коллинза Армадейль утомил не только читателей, но и самого автора беспросветностью своих образов. И все же, ненадолго оправившись после очередной атаки мучившей его болезни, Коллинз уже начинал новый роман, всемирно признанный сегодня его лучшим творением. Весной 1867 года он закончил конспективный план Лунного камня. Познакомившись с этим планом, Диккенс написал своему соредактору Уиллсу: Он написан с необыкновенной тщательностью, и книга имеет все основания стать большой удачей. Во многих отношениях лучшее из всего, что он когда-либо замышлял. В 1868 году роман вышел отдельным изданием. Содержание главной интриги сводится к тому, при каких обстоятельствах пропал завещанный Джоном Гернкастлем племяннице (Рэчель Вериндер) похищенный им некогда в Индии алмаз и как затем происходили поиски виновного в краже, ее совершенной при странных и таинственных обстоятельствах. Возникновение конструктивного мотива Лунного камня - мотива украденного в свое время при штурме Серингапатама желтого алмаза, украшавшего чело индийского бога Луны, как и легенды о том, какая судьба ожидает любого, кто посягнет на эту буддийскую святыню, - следует отнести еще к 1857 году. Предложив Коллинзу писать о Великом Мятеже, Диккенс в ту пору заинтересовал своего друга историей и преданиями Индии. Через десять лет, думая начать новый роман, Уилки вернулся к имевшимся у него индийским материалам и обогатил их новыми. Одновременно он заинтересовался методами работы известного в эти годы английского сыщика Уичера. В романе Лунный камень Уичер стал натурой для образа Каффа. Впоследствии он стал образом Шерлока Холмса и всего многочисленного потомства этого популярного литературного героя. Такова была основа, на которой Коллинз начал наматывать сложнейший и виртуозно построенный детективный сюжет. Много и притом различными критиками говорилось о том, что в Лунном камне читатель как бы присутствует при рождении современного детективного романа - жанра в высшей степени популярного в наши дни. Бесспорно, что именно Лунный камень не только классический образец этого жанра, но и произведение, от которого он в новое время брал свое начало. О том, как блестяще построена интрига, как умело использован Коллинзом прием освещения темы свидетельскими показаниями различных лиц, с какой легкостью автор добивается того, что тайна преступления остается неясной до самых последних страниц книги, едва ли сегодня надо говорить: об этом сказано уже достаточно много и убедительно. Но говорить о Лунном камне только как о детективе - значит непростительно обеднять замечательное произведение реалистического искусства.
Персонажи Коллинза
Как и во всех своих лучших книгах, Коллинз вылепил множество выпуклых и в высшей степени ярких реалистических характеров, как и во всех его книгах, заглянув глубоко в психологию своих персонажей, без нажима и очень тонко показал прямую связь этой психологии с общественным классом, с которым связано то или другое действующее лицо его драматической повести, общественными обстоятельствами, которые формировали тот или иной характер. После того как перипетии сюжета, рассказанного разными лицами - свидетелями случившегося и происходившего после исчезновения алмаза, - уже стираются из памяти, остаются жить участники драматических событий - не серые манекены или ходячие схемы, а полнокровные, тонко индивидуализированные и тонко очерченные люди. Это, может быть, прежде всего дворецкий Беттередж, показанный во всем своеобразии его любопытной личности, но с чертами, характерными для старого английского слуги древней фамилии, воспитанного в уважении к титулам и крови. Индивидуальна красота его речи, индивидуален его подход к людям, индивидуальна его манера себя держать и, наконец, во всех случаях жизни искать поддержки и помощи в Робинзоне Крузо, содержащем для него много больше мудрости, чем традиционная Библия. Этот старик, выросший в представлениях и принципах древних традиций службы помещикам и в то же время полный несказанного благородства и собственного достоинства, - крупнейшая удача Коллинза как художника. Но Беттередж - не единственная удача в этом замечательном романе. Сыщик Кафф, видящий людей насквозь и поражающий всех своей необыкновенной наблюдательностью, интересен и другими своими чертами: он готов часами говорить с любителями роз о различных сортах и методах их выращивания, а уйдя на покой, отдается своей страсти садовника. Старая дева Клак (племянница сэра Джона Вериндера), готовая просвещать светом евангельским всех и всюду, невзирая на место и время, и строго следящая за нравственностью ближнего даже на пороге его смерти… Глубоко порядочный юрист Брефф с чертами чудачества… Горничная леди Вериндер Розанна с ее темным прошлым и трагической тайной привязанности к Фрэнклину Блэку… Дочь рыбака - калека, до самозабвения преданная Розанне… Слащавый и скользкий кузен Вериндеров Годфри Эбльуайт – сладкоречивый покровитель дам-благотворительниц… Одни персонажи романа при этом выдержаны в трагических тонах (Розанна), другие написаны с мягким юмором (Беттередж), третьи комедийны, даже почти гротескны (Клак). Главные персонажи драматического сюжета - леди Вериндер, ее дочь Рэчель и влюбленный в Рэч и Блэк - пожалуй, наименее яркие в этой богатой образами книге. Законченность характеров в Лунном камне неоспоримое доказательство того, что роман написан подлинным художником высокого класса.
Зыбучие пески
Атмосфера, создавать которую Коллинз был мастером, в Лунном камне менее мрачна, чем в романах Женщина в белом, Без имени и тем более в Армадейле. Темные, зловещие краски, многозначительные описания и намеки появляются преимущественно там, где автор рисует прибрежные зыбучие пески, в которых погибает несчастная Розанна. Описание этих зыбучих песков, вздыхающих, как живое существо, зловещих и неумолимых, как рок, немыслимо забыть или не заметить.
Сын художника и сам знаток живописи, Коллинз рано обнаружил блестящий дар создания пейзажа, в особенности пейзажа, насыщенного настроением, чаще всего передающего напряжение и тревогу. Коллинз неоднократно возвращается в Лунном камне к зыбучим пескам, пока их переменчивый и внушающий ужас образ не оправдывает предчувствий, поглотив Розанну Спирман.
Описание этого страшного кладбища, поглотившего не одну несчастную девушку, пронизано атмосферой ужаса и мрака. Там, где речь идет о Розанне - бывшей воровке, трагически полюбившей молодого аристократа и уверившей себя в том, что она владеет его тайной, довольно сильны мотивы мелодрамы, присущие манере Коллинза. Но в то же время образ Розанны – удача автора в создании психологически глубокого образа. Коллинз без какого-либо сенсационного нажима показывает неминуемость гибели Розанны, когда мечты ее не реализуются. Она фатально идет к своей гибели, предначертанной не Провидением, а логикой сложившейся ситуации.
Музыкальные ключи в романе непрерывно меняются, и в этом его особая прелесть. Трагедия соседствует с комедией, драматический эпизод, связанный с Розанной Спирман, чередуется лондонскими эпизодами с их разнообразием фигур, настроений, эмоций и положений. Так, печальный эпизод смерти леди Вериндер облегчен комическими интерлюдиями обращения ее ханжой Клак, разбрасывающей в доме, затаенно ждущем беды, душеспасительные брошюры, призванные обратить леди Вериндер на одре смерти. Растерянность, дезориентированность Фрэнклина Блэка, долго непонятная ярость Рэчель Вериндер, не желающей слышать о Фрэнклине после исчезновения алмаза, уравновешиваются подкупающей гармонией Беттереджа, поддержанной философской мудростью Робинзона Крузо, заметим, мудростью, сочетающей в себе эмпирический рационализм и пуританскую веру в Провидение.
В Лунном камне , несмотря на его подчеркнуто детективный сюжет, нет злодеев типа сэра Глайда или графа Фоско. Годфри Эбльуайт, похитивший алмаз и в конце концов настигнутый местью индусов, - что угодно, но не злодей мелодрамы или готического романа. Этот любимец набожных старух и старых дев насквозь фальшив и лицемерен, но в нем нет ничего театрального. Совершенный им проступок убедительно объяснен безвыходным положением молодого человека в момент совершения кражи.
При всей своей фабульности Лунный камень сбалансирован сильной юмористической и не менее сильной нравоописательной тенденцией. Этот роман, волнующий неразгаданной тайной и осложненный боковыми эпизодами, в то же время блестящая хроника нравов обычной жизни.
Была ли в Лунном камне социальная тема, властно звучащая в предыдущих больших романах писателя? Если они и есть, то притушена и менее очевидна, поскольку акцент падает больше на исследование психологии персонажей, чем на анализ социальных причин и следствий. Но с другой стороны, нет никаких оснований говорить о примирении автора с современным обществом. Отдельные иронические замечания и размышления о свободной родине Фрэнклина Блэка, постоянно бегущего из духоты английского общества за границу, говорят о том, что Уилки Коллинз не изменил своего критического отношения к стране буржуазного процветания.
Не преувеличивая автобиографизм последнего эпизода в романе, где впервые появляется Эзра Дженнингс, больной врач наркоман, и выясняются обыкновенные обстоятельства исчезновения алмаза из покоев Рэчель Вериндер, нельзя тем не менее снять со счетов личный опыт Коллинза, связанный с разнообразным действием опиума. Но интересно здесь другое. Коллинз впервые в английской прозе и очень смело подошел в Лунном камне к изображению происходящего в подсознании. Именно в этой связи поставлен вопрос о том, где начинается и где кончается индивидуальность и какова мера ответственности человека, подвергавшегося воздействию наркотиков.
Лунный камень может быть прочитан как сенсационный роман, и большинство читателей воспринимает его именно так, не замечая проблем поставленных автором. Каковы границы личности и, таким образом, каковы границы ее моральной ответственности? Проблема, над которой размышляют и которую по-разному разрешают психологи наших дней, могла быть в 60-x годах прошлого века только поставлена.
В основе метода Коллинза, строившего узнавание через показания людей, знакомых лишь с частью истины, лежит сопоставление того, что существует в действительности, и того, как оно преломляется в сознании людей на основе обманчивой видимости (даже великий Кафф делает здесь ошибку, заподозрив Рэчель Вериндер в похищении принадлежащего ей алмаза!).
Можно согласиться с теми исследователями, которые рассматривают Лунный камень как произведение, в котором родился детективный жанр. Но мы не можем на этом остановиться. Как и предыдущие большие романы Коллинза, он не только детектив или боевик, не только образец сенсационного романа соответствующей школы: Лунный камень имеет все права считаться одним из лучших реалистических произведений своего времени.
Самый крупный и значительный из романов Коллинза, Лунный камень был и последним из больших творений писателя. Все, что писал автор Лунного камня в последние два десятилетия своей жизни, не идет ни в какое сравнение ни с Лунным камнем , ни с Женщиной в белом , ни с одним из романов 60-х годов, написанных в пору расцвета его творчества.
Лунный камень увлекает остротой и динамичностью фабулы. Читателя волнует долго неразрешенная проблема тайны исчезновения алмаза…
Но роман, обладая всеми особенностями превосходно построенного детектива и сюжетного произведения, не может не увлечь и другим: это тонкое изображение живых людей, замечательное воспроизведение реалистических портретов, глубокое проникновение в тайны человеческой психологии. К тому же ни на минуту нельзя забыть о том, в какое время и в какой стране происходят события.
Объективно оценивая сегодня наследие Коллинза, необходимо покончить с различными предрассудками в отношении этого писателя. Разбор лучших произведений Коллинза показывает, что, увидев многое из того, что увидели и каждый по-своему показали его старшие современники, Коллинз часто смотрел на вещи новыми глазами. Родившись всего на 12 лет позже Диккенса и на 13 позже Теккерея, он принадлежал тем не менее к другому поколению и многими мотивами своего творчества предвосхитил грядущее XX столетие.
Уильям-Уилки Коллинз родился 8 января 1824 года в Лондоне, в семье известного пейзажиста Уильяма Коллинза. Двенадцатилетним мальчиком он вместе с семьей на три года уехал в Италию. Книги его впоследствии отразят эти первые яркие итальянские впечатления. По возвращении в Англию и окончании средней школы, уступая воле отца, Коллинз, подобно множеству английских молодых людей, начинает заниматься «деланием денег» (to make money) на службе в крупной чайной фирме. Но торговля не привлекает его. Влюбленный в Италию по воспоминаниям детства, подогретым чтением Бульвера Литтона, он пишет первый свой рассказ и показывает его отцу. Художник, почувствовав талант в своем сыне, дает ему возможность завершить образование в Линкольн-Инне , откуда Уилки Коллинз в 1851 году выходит со званием стряпчего.
Профессия юриста не одному только Уилки Коллинзу, но и множеству других английских писателей дала огромный материал для романов. В Линкольн-Инне Коллинз впервые столкнулся с особенностями английского законодательства, с курьезами его, с устаревшими формами майоратного права. При нем еще был в полной силе и действии так называемый «шотландский брак» со всеми его последствиями. Если венчание происходило в Шотландии, то брак был недействителен в Англии; если влюбленные ехали в Шотландию, останавливались в одной гостинице и проводили ночь под одной крышей – они считались законными мужем и женой. Сколько тем для своего творчества почерпнул Коллинз из этих уродливых проявлений местного права! Тут и «двоеженство», и насильственная связь с нелюбимым и нелюбящим человеком, и несчастная судьба детей, лишенных имени… Каждую из этих коллизий Коллинз разработал в совершенстве и довел до крайней драматической остроты.
В год окончания Линкольн-Инна он встретился с Чарлзом Диккенсом, который был старше его на 12 лет . Знакомство это крепнет и в 1853 году переходит в дружбу, которая становится все более и более тесной. Сначала Диккенс и Коллинз совершают совместную поездку в Булонь, Швейцарию и Италию. Потом, в 1855 и 1856 годах, оба они живут в Париже; в 1857 году, после короткой совместной поездки по северу Англии, они пишут вместе книгу «Ленивое путешествие двух досужих подмастерьев». Сохранились письма Диккенса к Коллинзу, необычайно теплые и сердечные, показывающие не только их взаимную привязанность, но и творческое содружество.
В дальнейшем их сердечная связь перешла и в родственную: младшая дочь Диккенса вышла замуж за брата Коллинза.
Встреча с Диккенсом определила жизненный путь Коллинза как романиста. Правда, еще до нее, в 1848 году, он выпустил большой труд – двухтомную биографию своего только что скончавшегося отца. За ней в 1849 году последовал исторический роман «Антонина, или Падение Рима». Но только Диккенс помог ему найти себя в литературе и стать одним из своеобразнейших писателей Англии. Диккенс издает журналы, в которых Коллинз неизменно принимает участие. Ряд лучших романов Коллинза, в том числе «Женщина в белом», появился в журнале «Круглый год» и в других журналах Диккенса. Многие вещи Коллинза были им написаны совместно с Диккенсом, начиная с пьесы «Маяк», имевшей огромный успех; пролог к ней принадлежит перу Диккенса. Об этом говорит письмо Диккенса от 14 октября 1862 года. Узнав, что друг его плохо себя чувствует (Коллинз с самой юности был слабого здоровья и часто хворал), Диккенс с трогательной заботливостью предлагает приехать и помочь ему в работе.
Коллинз не раз принимал участие в театральных затеях Диккенса, ставил у него в доме пьесу для детей. В Париже он написал драму «Замерзшая глубина» («Frozen Deep»), в постановке которой участвовал и Диккенс. Сохранилась длинная программа первого спектакля, где среди участников значатся два мистера Чарлза Диккенса, отец и сын. По собственному признанию Диккенса, замысел «Повести о двух городах» зародился у него в то время, как он играл в этой пьесе. Таким образом, характерная для Коллинза напряженная драматическая коллизия нашла свое отражение и в творчестве Диккенса.
Начиная с 1860 года выходят из печати один за другим романы Уилки Коллинза. Они имеют успех не только среди широкой публики – у них появляются поклонники среди мастеров искусства, серьезные и постоянные читатели из среды ученых.
За «Женщиной в белом» (1860) – страшной историей о «незаконнорожденном» – последовали: «Без имени» (1862) – о последствиях «шотландского брака», первый вариант этой темы; «Армэдель» (1866) – о влиянии «наследственности» и «роковой женщины» на судьбу человека; «Лунный камень» (1866); «Муж и жена» (1870) – второй вариант темы о «шотландском браке»; «Бедная мисс Финч» (1872) – об успешной операции при слепоте, считавшейся безнадежною; «Новая Магдалина» (1873) – история проступка и раскаяния «падшей женщины», очень сильный и смелый вызов английскому лицемерию; «Закон и жена» (1875) – повесть о женщине, выступившей на защиту несправедливо обвиненного мужа, и ряд других романов, качество которых с годами заметно снижается, а форма становится все схематичней и безжизненней. После смерти Диккенса Уилки Коллинз все более и более обособляется от общества и замыкается в одиночестве. Умер Уилки Коллинз в Лондоне 23 сентября 1889 года.
При всей популярности романов Коллинза очень мало было написано о нем самом. Кроме десятка-другого маленьких заметок в словарях, читатель находит лишь несколько страниц о его творчестве в книге Суинберна .
Уилки Коллинза можно назвать основоположником детективного романа в Англии.
«Лунный камень» был знаком русскому дореволюционному читателю в двух переводах 80-х и 90-х годов. Эти старые переводы не точны, содержат сознательные искажения и значительные пропуски. В основу нашего перевода взят последний из них, вышедший в качестве приложения к журналу «Северное сияние» в 90-х годах прошлого века. Он был мною сличен с английским изданием «Лунного камня» Таухнитца «Wilkie Collins «The Moonstone» in two volumes. Bernard Tauchnitz (1868)», являющимся точной копией первого лондонского издания 1866 года. В результате пришлось его в корне переработать и восстановить около 80 пропущенных мест. Таким образом, читателю предлагается уже новый перевод, с сознательно сохраненной мной от прежнего лишь некоторой старомодностью синтаксиса, соответствующей английской речи 60-х годов прошлого века.
Мариэтта Шагинян
Лунный камень
Пролог
Штурм Серингапатама
Письмо из фамильного архива
Я пишу эти строки из Индии к моим родственникам в Англию, чтобы объяснить, почему я отказал в дружеском рукопожатии кузену моему, Джону Гернкастлю. Молчание мое по этому поводу было ложно истолковано членами нашего семейства, доброго мнения которых я не хочу лишиться. Прошу их отложить свои выводы до тех пор, покуда они не прочтут мой рассказ. Даю честное слово, что напишу строгую и безусловную истину.
Тайное разногласие между мной и моим кузеном возникло во время великого события, в котором участвовали мы оба, – штурма Серингапатама под командованием генерала Бэрда 4 мая 1799 года.
Для того чтобы обстоятельства были вполне понятны, я должен обратиться к периоду, предшествовавшему осаде, и к рассказам, ходившим в нашем лагере о драгоценных каменьях и грудах золота, хранившихся в серингапатамском дворце.
Один из самых невероятных рассказов относится к желтому алмазу – вещи, знаменитой в летописях Индии.
Уилки КОЛЛИНЗ
ЛУННЫЙ КАМЕНЬ
Штурм Серингапатама (1799)
(Письмо из фамильного архива)I
Я пишу эти строки из Индии к моим родственникам в Англию, чтобы объяснить, почему я отказал в дружеском рукопожатии кузену моему, Джону Гернкастлю. Молчание мое по этому поводу было ложно истолковано членами нашего семейства, доброго мнения которых я не хочу лишиться. Прошу их отложить свои выводы до тех пор, покуда они не прочтут мой рассказ. Даю честное слово, что напишу строгую и безусловную истину.
Тайное разногласие между мной и моим кузеном возникло во время великого события, в котором участвовали мы оба, - штурма Серингапатама под командованием генерала Бэрда 4 мая 1799 года.
Для того чтобы обстоятельства были вполне понятны, я должен обратиться к периоду, предшествовавшему осаде, и к рассказам, ходившим в нашем лагере о драгоценных каменьях и грудах золота, хранившихся в серингапатамском дворце.
II
Один из самых невероятных рассказов относится к желтому алмазу - вещи, знаменитой в отечественных летописях Индии.
Стариннейшее из преданий гласит, что камень этот украшал чело четверорукого индийского бога Луны. Отчасти по своему особенному цвету, отчасти из-за легенды - будто камень этот подчиняется влиянию украшаемого им божества и блеск его увеличивается и уменьшается с полнолунием и с ущербом луны - он получил название, под которым и до сих пор известен в Индии, - Лунного камня. Я слышал, что подобное суеверие некогда имело место и в Древней Греции и в Риме, относясь, однако же, не к алмазу, посвященному божеству (как в Индии), а к полупрозрачному камню низшего разряда, подверженному влиянию луны и точно так же получившему от нее свое название, под которым он и доныне известен минералогам нашего времени.
Приключения желтого алмаза начинаются с одиннадцатого столетия христианской эры.
В ту эпоху магометанский завоеватель Махмуд Газни вторгся в Индию, овладел священным городом Сомнаут и захватил сокровища знаменитого храма, несколько столетий привлекавшего индийских богомольцев и почитавшегося чудом Востока.
Из всех божеств, которым поклонялись в этом храме, один бог Лупы избег алчности магометанских победителей. Охраняемый тремя браминами, неприкосновенный идол с желтым алмазом во лбу был перевезен ночью во второй по значению священный город Индии - Бенарес.
Там, в новом капище - в чертоге, украшенном драгоценными каменьями, под сводами, покоящимися на золотых колоннах, был помещен бог Луны, ставший вновь предметом поклонения. В ночь, когда капище было достроено, Вишну-зиждитель явился будто бы во сне трем браминам. Он вдохнул свое дыхание в алмаз, украшавший чело идола, и брамины пали перед ним на колена и закрыли лицо одеждой. Вишну повелел, чтобы Лунный камень охранялся тремя жрецами день и ночь, до скончания века. Брамины преклонились перед божественной волей. Вишну предсказал несчастье тому дерзновенному, кто осмелится завладеть священным камнем, и всем его потомкам, к которым камень перейдет после него. Брамины велели записать это предсказание на вратах святилища золотыми буквами.
Век проходил за веком, и из поколения в поколение преемники трех браминов день и ночь охраняли драгоценный Лунный камень. Век проходил за веком, пока в начале восемнадцатого столетия христианской эры не воцарился Аурангзеб, монгольский император. По его приказу храмы поклонников Брамы были снова преданы грабежу и разорению, капище четверорукого бога осквернено умерщвлением священных животных, идолы разбиты на куски, а Лунный камень похищен одним из военачальников Аурангзеба.
Не будучи в состоянии возвратить свое потерянное сокровище силой, три жреца-хранителя, переодевшись, следили за ним. Одно поколение сменялось другим; воин, совершивший святотатство, погиб ужасной смертью; Лунный камень переходил, принося с собой проклятье, от одного незаконного владельца к другому, и, несмотря на все случайности и перемены, преемники трех жрецов-хранителей продолжали следить за своим сокровищем, в ожидании того дня, когда воля Вишну-зиждителя возвратит им их священный камень. Так продолжалось до последнего года восемнадцатого столетия. Алмаз перешел во владение Типпу, серингапатамского султана, который вставил его, как украшение, в рукоятку своего кинжала и хранил среди драгоценнейших сокровищ своей оружейной палаты. Даже тогда - в самом дворце султана - три жреца-хранителя тайно продолжали охранять алмаз. В свите Типпу находились три чужеземца, заслужившие доверие своего властелина, перейдя (может быть, притворно) в магометанскую веру; по слухам, это-то и были переодетые жрецы.
III
Так рассказывали в нашем лагере фантастическую историю Лунного камня.
Она не произвела серьезного впечатления ни на кого из нас, кроме моего кузена, - любовь к чудесному заставила его поверить этой легенде. В ночь перед штурмом Серингапатама он самым нелепым образом рассердился на меня и на других за то, что мы назвали ее басней. Возник глупейший спор, и несчастный характер Гернкастля заставил его выйти из себя. Со свойственной ему хвастливостью он объявил, что если английская армия возьмет Серингапатам, то мы увидим алмаз на его пальце. Громкий хохот встретил эту выходку, и тем дело и кончилось, как думали мы все.
Теперь позвольте мне перенести вас ко дню штурма.
Кузен мой и я были разлучены при самом начале приступа. Я не видел его, когда мы переправлялись через реку; не видел его, когда мы водрузили английское знамя на первом проломе; не видел его, когда мы перешли через ров и, завоевывая каждый шаг, вошли в город. Только в сумерки, когда город был уже наш и генерал Бэрд сам нашел труп Типпу под кучей убитых, я встретился с Гернкастлем.
Мы оба были прикомандированы к отряду, посланному, по приказанию генерала, остановить грабежи и беспорядки, последовавшие за нашей победой.
Солдаты предавались страшным бесчинствам, и, что еще хуже, они пробрались в кладовые дворца и разграбили золото и драгоценные каменья. Я встретился с моим кузеном на дворе перед кладовыми, куда мы пришли для того, чтобы водворить дисциплину среди наших солдат. Я сразу увидел, что пылкий Гернкастль до крайности возбужден ужасной резней, через которую мы прошли.
По моему мнению, он был не способен выполнить свою обязанность.
В кладовых было много смятения и суматохи, но насилия я еще не видел.
Солдаты бесславили себя очень весело, если можно так выразиться.
Перекидываясь грубыми прибаутками и остротами, они внезапно вспомнили, в лукавой шутке, историю алмаза. Насмешливый крик: «А кто нашел Лунный камень?» снова заставил утихший было грабеж вспыхнуть в другом месте. Пока я тщетно старался восстановить порядок, послышался страшный вопль на другом конце двора, и я тотчас побежал туда, опасаясь какого-нибудь нового бесчинства.
Я подошел к открытой двери и наткнулся на тела двух мертвых индусов, лежащие на пороге. (По одежде я узнал в них дворцовых офицеров.) Раздавшийся снова крик заставил меня поспешить в здание, которое оказалось оружейной палатой. Третий индус, смертельно раненный, упал к ногам человека, стоявшего ко мне спиной. Человек этот обернулся в ту минуту, когда я входил, и я увидел Джона Гернкастля, с факелом в одной руке и с окровавленным кинжалом в другой. Когда он повернулся ко мне, камень, вделанный в рукоятку кинжала, сверкнул, как огненная искра.
Умирающий индус поднялся на колени, указал на кинжал в руках Гернкастля и, прохрипев на своем родном языке: «Проклятие Лунного камня на тебе и твоих потомках!» - упал мертвый на землю.
Прежде чем я успел что-нибудь сделать, солдаты, следовавшие за мною, вбежали в палату. Кузен мой, как сумасшедший, бросился к ним навстречу.
Очистите помещение, - закричал он мне, - и поставьте у дверей караул!
Когда Гернкастль бросился на солдат с факелом и кинжалом, они отступили. Я поставил двух верных человек из моего отряда на часы у дверей. Всю остальную часть ночи я уже не встречался с моим кузеном.
Рано утром грабеж все еще продолжался, и генерал Бэрд публично, с барабанным боем, объявил, что всякий вор, пойманный на месте преступления, кто бы он ни был, будет повешен. Присутствие полицейского офицера доказывало, что генерал Бэрд не шутит, и в толпе, слушавшей этот приказ, я снова встретился с Гернкастлем.
Здороваясь, он, по обыкновению, протянул мне руку.
Я не решился подать ему свою.
Ответьте мне прежде, - сказал я, - каким образом умер индус в оружейной палате и что значили его последние слова, когда он указал на кинжал в вашей руке?
Индус умер, я полагаю, от смертельной раны, - ответил Гернкастль. - А что означали его последние слова, я знаю так же мало, как и вы.
Я пристально посмотрел на него. Ярость, владевшая им накануне, совершенно утихла. Я решил дать ему возможность оправдаться.